* * *
Метеор сгорел, рассыпался,
До земли не долетел.
Был он из небесных тел,
Жил, и жизнью не насытился
Так и ты — сгоришь один:
Одинокости мы данники,
Мы невольники и странники.
А Господь — наш Господин.
* * *
В душе, сознании – месиво,
И ограничен глаз.
А красота небесная
Так далека от нас.
* * *
И большая река
В устье дробится.
Люди долго живут,
Но расходятся.
Все сначала
Бурлит, пенится,
А потом затухает,
Ленится.
Мы, как речки
С тобой слились,
А у устья
И распростились.
* * *
Всякое платье износится —
Сколько ни береги.
Камень в озеро бросится,
Быстро исчезнут круги.
* * *
Столбы — как черные распятия
Шагают прямо по стерне...
Когда-то люди были братьями —
Вчера опять приснилось мне.
Ещё мне снилось, что на свете
Царят и радость и уют,
И о купце, и о поэте
Одну и ту же песнь поют.
И будто я — не я, а птица,
И всюду у меня родня...
Такому надо же присниться
Под утро пасмурного дня.
* * *
Не взвешивайте поэта
На собственных грубых весах.
Неблагодарно это,
Себя он пусть взвесит сам.
Не надо искать в нем пятен,
На ком этих пятен нет;
За все он сполна оплатит,
За все предоставит ответ.
Не надо кричать: «Безобразие!
Он лжёт! Напускает туман!»
Не лжёт — увлёкся фантазией,
И этому верит сам.
Много к сочувствию строгих,
Сердцем скупых. Потому
Хотя б под босые ноги
Стекло не бросайте ему.
* * *
А если б все не умирали —
Такие были б трали-вали.
* * *
Не всякого в свой впустит мир
Певец, к тому и не стремится;
И день, и час, и даже миг
Поющая не помнит птица.
И не ищи ты скрытый смысл
В стихах поющего поэта, —
Там взлёт, парение и срыв,
И мрак там борется со светом.
Но ежели в твоей душе
Отозвались его рулады —
Ты что хотел найти — нашёл,
И больше ничего не надо.
* * *
Ну, родился средь потерь,
Надо ль каяться теперь?
* * *
Поэт запрятанной души,
Сторонник высоты и граций, —
Разгаданным быть не спешит,
В себе сам хочет разобраться.
Ему до мелкого троп нет,
Его совсем другое точит.
Запрятанной души поэт
Бывает признан поздно очень.
* * *
Кто-то мне дует в уши:
«Ждёт нас конец один:
Небо планету разрушит,
Лунный ландшафт — господин, —
Царствовать будет веками
На разорённой земле:
Только песок да камни,
Только простор золе;
Черные-черные ветры
Там, где нет места лесам...»
Но все равно я верю
Радуге и небесам.
* * *
Зачем уверяет искренность:
«Все люди разделены.
И даже в толпе многочисленной
Как будто в пустыне они, -
Ну, как на высокой вершине,
Ну, как на морском дне.
И ежели не застынешь —
То душу утопишь в вине...»
Не верю я в эти пророчества,
Как тем ненадёжным часам.
Но тот лишь холоп одиночества,
Желает кто этого сам.
* * *
Я вижу во сне дорогу
И поле, и дальний лес,
И снова желания трогают,
И жалко потерянных лет.
И снова чужда мне размеренность,
И снова мне сытость чужда.
Ах! Сколько всего не сделано,
Заброшено в никуда.
Небес голубое блюдце
Совсем непохоже на сталь...
И надо всего-то — проснуться,
Чтоб снова бесцветным стать.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Стыд- - Eduard Schäfer Я не упоминал в страничке знакомства со мной, что моя христианская
жизнь была похожа на скалистые горы, где всё и прекрасные вершины и
смертоносные расселины.
Так получилось, что момент своего " обжигания " я не осознал, считая,
что это Бог меня оставил...
В общем, я оказался,как бы не было мне больно это писать, в тюрьме.
Мне дали 6-месяцев, из которых я отсидел, по милости Божией только
3 месяца. В момент моего заключения я всё осознал, понял все свои
ошибки, а самое главное я ещё крепче полюбил Бога.
У меня было много знакомств с заключёнными, я честно им рассказывал
о себе и моих отношениях с Богом,после этих бесед многие стали тянуться к Богу, к поиску истины...
Однажды, будучи уже долгое время на свободе, я поехал с братьями
отвозить одного гостя в другой город, в тот в котором я сидел, не
заметно для себя ,я оказался в районе , который прославился своей
преступностью. Мы вышли из машины, чтобы проводить брата до дома,
на какое-то время мы остановились и краем глаза на углу улицы, который
оказался "точкой" я увидел, парня с которым был в одной тюрьме,
он был "дилер". Он стоял, вид его был измучен, он смотрел в мою сторону, ища моего взгляда, видно, что он хотел со мной поговорить,
но я молча отвернулся, потом мы сели с братьями в машину...
Приехав домой я открыл Слово Божие, мне открылись вышестоящие места песания, я упал на колени долго рыдал и каялся.
Я был много раз в том городе, в том районе, но того человека я больше
не видел, и если бы Господь дал мне вновь с ним встречу, подойдя к нему, в первую очередь я бы сказал:" Прости меня, Гена..."
